Чем был обусловлен поворот от внутренней политики США к маккартизму?

Коротко: поворот к маккартизму был не «аномалией», а результатом наложения холодной войны, реальных шпионских дел и острой внутриполитической борьбы в США на массовые страхи атомной эпохи. Если разложить по полочкам, то сработали сразу несколько факторов.

1. Холодная война и «шоки 1949–1950 гг.»
   — 1949: СССР взрывает свою первую атомную бомбу — ощущение, что «секрет утащили изнутри».
   — 1949: победа коммунистов в Китае — страх «домино».
   — 1950: начало Корейской войны — впервые горячий фронт против коммунистов.
   Все это создало объективное чувство угрозы и спрос на «жесткую руку» внутри страны.

2. Реальные кейсы шпионажа и подрывной деятельности
   — Дело Элджера Хисса, затем процессы над Розенбергами: общество видит не абстрактные, а конкретные примеры проникновения.
   — Эти дела подтвердили, что советская разведка действительно имела источники в американских институтах, а значит, «охота на шпионов» казалась оправданной.

3. Политическая конъюнктура и электоральные стимулы
   — После Нового курса республиканцам было выгодно бить демократов обвинениями в «мягкости к коммунизму», особенно на волне забастовок 1946 г. и инфляционных тревог.
   — Сенатор Маккарти уловил, что широкая публика готова слушать простые и громкие обвинения; политически это приносило быстрые дивиденды (выборы 1950 г., внимание прессы, давление на администрацию Трумэна, а затем и Эйзенхауэра).

4. Институциональные предпосылки и бюрократическая машина
   — Уже в 1938 г. действует Комитет по расследованию антиамериканской деятельности (HUAC); к концу 40-х у него — процедурные инструменты и медийный вес.
   — 1947: приказ Трумэна № 9835 о проверках лояльности госслужащих формализует идею, что «нелояльность» — административная категория.
   — ФБР под руководством Гувера расширяет наблюдение; бюрократия безопасности подпитывает «профилактическую» логику проверок и списков.

5. Медиа-среда и культура подозрения
   — Эра телевидения и массовой прессы вознаграждала сенсацию: громкие слушания, «черные списки» Голливуда, публичные признания.
   — Антикоммунизм смешивался с культурным консерватизмом: «нестандартные» взгляды, профсоюзная активность, авангардная культура легко маркерились как подозрительные.

6. Правовые рамки и практика
   — Закон Смита (1940) позволял преследовать за «подрывную деятельность»; в начале 50-х суды не сразу выработали жесткие стандарты доказательств и защиты процедурных прав.
   — Лояльностные присяги и проверки в университетах и госкорпорациях нормализовали идею политической фильтрации.

7. Психология послевоенного общества
   — Быстрый переход к миру, инфляция, жилищный дефицит, массовая демобилизация — нервное напряжение искало «внутреннего врага».
   — Атомный страх и неопределенность будущего усиливали готовность терпеть избыточный контроль.

Итог: маккартизм возник на пересечении реальной внешней угрозы и внутренней политической выгоды, при поддержке уже сложившихся институтов безопасности и буйной медиа-логики. Это был не внезапный «переворот», а радикализация трендов конца 40-х, достигшая пика в 1950–1954 гг., пока публичные слушания (история с армией) и сенатское осуждение не охладили перегибы.