Каков моральный кодекс Печёрина ?

Если кратко: у Печёрина нет «кодекса» в привычном, положительном смысле — у него есть набор внутренних правил, которые оправдывают его эгоистическую свободу и превращают людей вокруг в средство для самоиспытаний. Но он это ясно осознаёт и мучается от пустоты. Если развернуть, получается такая система.

1) Культ личной свободы и независимости.
Главный принцип — не быть ничьим «рабом»: ни чужих ожиданий, ни чувства, ни долга. Печорин отталкивает всё, что может его связать: дружбу Максим Максимыча, любовь Веры, Мери, благодарность Белы. Свобода понимается как право действовать по своему капризу и проверять пределы судьбы.

2) Скепсис как защита и метод.
Он выученно неверит в высокие слова: в дружбу, любовь, героизм. За любым чувством он ищет корысть, позу, случайную игру нервов. Скепсис делает его хладнокровным наблюдателем — так он расчленяет собственные переживания и чужие, словно экспериментатор.

3) Эстетика опыта важнее морали.
Печорин постоянно ищет «вкус жизни»: риск, новизну, игру ума. События для него — материал, чтобы «проверить» себя: соблазнить, выиграть дуэль, обмануть ожидания. Этический вопрос («хорошо–плохо») подменяется познавательно-эстетическим («интересно–скучно», «смогу–не смогу»).

4) Люди — как инструменты эксперимента.
Он сознательно ставит опыты над чувствами других: с Мери — ради самоутверждения, с Белой — ради «психологического» любопытства, с Грушницким — чтобы разоблачить позу. Он не жесток ради жестокости, но и не умеет остановиться: внутренний холод сильнее сожалений.

5) Внешняя «честь» против внутренней ответственности.
Как дворянин, он соблюдает формы: не уклоняется от дуэли, не выказывает трусости. Но это ритуальная честь, а не нравственный долг. Он понимает, что разбивает судьбы, но считает себя продуктом времени и характера, снимая с себя часть вины.

6) Фатализм и игра с судьбой.
Печорин склонен видеть в поступках «неизбежность» — от случайностей он делает философские выводы («так уж суждено»). Фатализм удобен: он оправдывает риск и снижает меру личной вины. Отсюда — хладнокровие на дуэли, тяга к опасности.

7) Саморефлексия без исцеления.
Он беспощадно честен в самоанализе: видит собственный эгоизм, усталость, «моральную болезнь времени». Но знание не лечит: воля и привычка сильнее совести. Печорин заранее прогнозирует и собственные разочарования, и чужие слёзы — и всё равно идёт.

8) Любовь как власть, не как дар.
Чувство для него — поле сил: любя, он проверяет свою власть; когда власть подтверждена, интерес гаснет. Исключение — Вера: перед ней он единственный раз почти безоружен, но и её любовь он не удерживает, потому что удерживать для него равносильно плену.

9) Социальная «лишность» как оправдание.
Он мыслит себя «лишним человеком»: уму тесно, делу нет, эпоха не предлагает достойной цели. Эта идея превращается в моральный индульгенс: раз великой задачи нет, можно позволить себе частные игры — «что ещё делать с избытком сил?»

10) Итог: трагический аморализм.
Кодекс Печёрина — это сплав свободы без любви, чести без милосердия, опыта без цели и знания без действия. Он не злодей в привычном смысле: он трагически несвободен в своей «свободе», потому что не умеет любить и верить. Потому его мораль — не программа, а тупик: она последовательно ведёт к пустоте, одиночеству и разрушению чужих жизней вместе с собственной.