Какие события детских и юношеских лет оказали влияние на формирование Петра как будущего государственного деятеля?

Как по мне, на “политического” Петра сильнее всего повлияли несколько очень ранних и ярких переживаний — от травмы власти при дворе до собственного опыта организации людей и работы с техникой.

1. Дворовые смуты и стрелецкое восстание 1682 года
   Ранний сиротский статус (отец умер, когда Петру было 4), борьба Нарышкиных и Милославских, регентство Софьи и кульминация — стрелецкая резня 1682-го, которую он буквально видел мальчишкой. Отсюда — стойкая ненависть к стрелецкому произволу, недоверие к “старому войску” и вообще к разболтанной службе “по привычке”. В практической политике это вылилось в курс на ликвидацию стрелецкого сословия, создание гвардии, на дисциплину и подчинение армии государству.

2. Жизнь в подмосковных селах (Преображенское, Измайлово) и “потешные полки”
   Фактически его детство прошло не в Кремле, а в “лагере”. Потешные игры были не забавой, а школой управления: набор, снабжение, учения, манёвры, осадная техника, строительство “потешных” крепостей. Здесь родились Преображенский и Семёновский полки — будущая гвардия и опора власти. Пётр рано увидел, что личная лояльность, тренировка и продвижение “по делу” работают лучше родовитости.

3. Немецкая слобода и круг “иноземных специалистов”
   Лефорт, Гордон и десятки мастеров показали подростку иной мир: артиллерию, корабельное дело, картографию, медицину, манеры европейской службы. Отсюда — вкус к технике, к найму профессионалов, к перенятию готовых решений без комплексов перед “чужим”. В политическом смысле это стало нормативной установкой: модернизация через импорт людей, знаний, регламентов.

4. Практическая “политехническая” самопропись
   Учителя были скромные (Зотов — азбука, Библия, счёт), потому Пётр достраивал образование руками: токарня, кузница, артиллерийские опыты, черчение, навигация. Проекты на Плещеевом озере и первые лодки превратили увлечение в государственную идею флота. Такой опыт сделал его государственностью “инженерного типа”: ценил ремесло, измеримость, инструкцию, рапорт и чертёж.

5. Азовские походы (1695–1696) как экзамен на зрелость
   Первая неудача показала цену неподготовленности; вторая — с флотом, обозами, верфями — дала вкус успеха реформ. Очень ранний вывод: для внешней политики нужны инфраструктура, специалисты, деньги и жёсткая вертикаль, иначе — провал. Это прямой мост к коллегиям, Табели о рангах, верфям, рекрутчине и налоговой перестройке.

6. Великое посольство (1697–1698)
   Поездка юного монарха “в ученики” в Голландию и Англию закрепила его западнический вектор: видел верфи, арсеналы, банки, городское самоуправление, дисциплину служб. Вернулся с убеждением, что модернизация — это не “косметика”, а замена институтов: армии, флота, управления, образования, быта элиты.

7. Личный стиль власти, выросший из подросткового опыта
   Постоянные тренировки, походная жизнь и ручной труд породили культ деловитости и презрение к ритуалу. Отсюда — требование служить “по способностям”, продвижение выслуги, эксперименты и готовность ломать традиции (бороды, платье, придворный церемониал) ради управляемости и эффективности.

Если совсем коротко, детство Петра — это череда шоков и практик: страх перед дворцовым мятежом, школа собственной “малой армии”, ранняя дружба с мастеровой и офицерской средой, первый военный провал и быстрый урок, затем — стажировка в европейских “цехах”. Из этого сложился государственный деятель, который предпочитал не уговаривать старые порядки, а замещать их: строить новые войска, флот, бюрократию, промышленность и образование под стратегические цели империи.