Тихий Дон... Нетерпливо собирая воды с земель тульских, воронежских, тамбовских и пензенских, Дон постепенно превращается в могучую реку. Две тысячи километров петляет донская вода по земле, соединяясь по пути с водами Хопра и Воронежа, Битюга и Медведицы... Начинаясь в ельниках и безлесных местах, Дон затем неспешно течет по дубравам и степям. В среднем течении, у Воронежа, степь вплотную подступает к берегу. С меловых круч, называемых Дивногорьем, увидишь многое: и затуманенные изгибы реки, и речные суда, и рыбацкие лодки, и баржи. Берега здесь кстати пахнут и полынью, и шалфеем, и душицей, и чабрецом. А трава с желтой кисеей мелких цветов доника и скашенная, не повторимый запах имеет. Отправляясь на чужбину, казаки брали её с собой как память о родной стороне, о Дону. На земле безусловно нет равных величине рек. А по Дону из Воронежа к Азовскому морю когда-то гордо шли, подняв паруса, первые русские корабли.

Тихий Дон… Неторопливо собирая воды с земель тульских, воронежских, тамбовских и пензенских, Дон постепенно превращается в могучую реку. Две тысячи километров петляет донская вода по земле, соединяясь по пути с водою Хопра, Воронежа, Битюга и Медведицы… Начинаясь в ельниках и безлюдных местах, Дон затем неспешно течет по дубравам и степям. В среднем течении, у Воронежа, степь вплотную подступает к берегу. С меловых кручи, называемых Дивногорьем, увидишь многое: и затуманенные изгибы реки, и речные суда, и рыбацкие лодки, и баржи. Берега здесь, кстати, пахнут и полынью, и шалфеем, и душицей, и чабрецом. А трава с желтой кисеёй мелких цветов до конца лета и осенью частично повторяет необыкновенный запах, имеющийся на этих землях. Отправляясь на чужбину, казаки брали её с собой как память о родной стороне, о Дону. На земле безусловно нет ни одного значительного реки. А по Дону, из Воронежа к Азовскому морю, когда-то гордо подняв паруса, прошли первые русские корабли.