Отвечу как вижу это по-хорошему «ученическим» планом, но с примерами из текстов.

Основные этапы творческого пути Гоголя

1. Ранний украинский (романтическо-фольклорный) период, 1829–1835.
   Центр — мир малороссии, народные поверья, колорит быта и речи.
   Главное: «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1831–1832), «Миргород» (1835), сборник «Арабески» (1835).
   Приметы: сказовая манера (Рудый Панько), мистическое и чудесное («Ночь перед Рождеством», «Страшная месть», «Вий») при детальной этнографической «осязательности» ярмарок, хат, обычаев. Уже здесь — сатирический нерв («Сорочинская ярмарка»), мягкая ирония над «старосветскими» типами.

2. Петербургско-сатирический и становление реализма, 1835–1842.
   Городская действительность, чиновничий мир, «маленький человек», бюрократия.
   Главное: «Петербургские повести» («Невский проспект», «Портрет», «Записки сумасшедшего», «Нос», «Шинель»), комедия «Ревизор» (1836), I том «Мёртвых душ» (1842).
   Приметы: резкий поворот к социальному обобщению, типизация и обнажение «мертвящих» сил быта — через гротеск, фантастический сдвиг и комическое.

3. Поздний, религиозно-нравственный период, 1842–1852.
   Тяготение к проповеди и «исправлению нравов».
   Главное: переделка и расширение текстов (вторая редакция «Тараса Бульбы», 1842), «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847), мучительная работа над II томом «Мёртвых душ» (рукопись уничтожал дважды), духовные поиски.
   Приметы: обострение противоречия между романтическим идеалом «преображения» и реалистически увиденной «мертвечиной» жизни — творческий кризис конца 1840-х.

Как соединены реализм и романтизм в его прозе

1) Гротеск как мост.
Гоголь романтически «сдвигает» реальность (говорящий нос гуляет по Невскому, Акакий Акакиевич после смерти «мстит» шинелью), но этот сдвиг служит реалистической задаче — высветить социальную правду: вещизм, чинопочитание, пустоту «чиновного» мира. Фантастика у него — метод разоблачения, а не бегство от жизни.

2) Романтический сюжет + реалистическая деталь.
В «Вечерах…» чудеса и черти соседствуют с точнейшими бытоописаниями ярмарок, одежды, говоров. Идеализированная Украина — но с осязаемой крестьянской повседневностью. В «Тарасе Бульбе» — героико-романтический эпос (подвиг, честь, верность) при скрупулезной историко-бытовой фактуре казачьих походов, оружия, старшинского уклада.

3) «Маленький человек»: сострадание романтика и аналитика реалиста.
«Шинель» строится на документальной «биографии» копеечной канцелярской жизни (реализм), но эмоциональный тон — романтическая жалость, стремление «оправдать» героя перед миром. Призрак Акакия — фантастика как крик души, приговор бездушному государству.

4) Комическое и трагическое в одной рамке.
«Ревизор» — бытовые типы, узнаваемые чиновничьи реалии (реализм) и в то же время «ошибка» с мнимым ревизором, маскарад, «немая сцена» — крупный романтический жест, обобщающий до масштаба всей России.

5) Эпос о «душах» как синтез методов.
«Мёртвые души» дают реалистическую панораму страны: дороги, почтовые станции, канцелярии, помещичьи «гнёзда» и типы (Манилов, Собакевич, Ноздрев, Плюшкин). Но композиционно это «поэма» с лирическими отступлениями и романтическими символами (птица-тройка, мечта об «оживлении» Руси), где гротеск — средство типизации и нравственного диагноза.

6) Психологический романтизм + социальная конкретика.
«Записки сумасшедшего» ведут внутрь сознания героя (исключительность опыта, романтическое внимание к «одинокому»), но причинность его безумия — конкретная социальная и служебная среда: чин, бедность, унижение (реализм).

7) Сказ и «маска» рассказчика.
От наивного Рудого Панька до ироничного автора-наблюдателя — романтическая игра голосов и дистанций сочетается с реалистической речевой мимикой: просторечие, канцеляризмы, говор, которые «портретируют» среду точнее любого описания.

Итог в двух формулировках

• Гоголь — переходная фигура от романтизма к реализму, у которой романтическая фантастика и гипербола не отменяют, а усиливают правду жизни, превращаясь в реалистический гротеск.

• Его путь — от фольклорно-романтических «Вечеров…» через петербургскую сатиру к всероссийскому эпосу «Мёртвых душ», где лирический идеал и беспощадная наблюдательность работают в одной системе.