Напишите анализ стихотворения М.Ю.Лермонтова "Гляжу на будущность с боязнью...".

«Гляжу на будущность с боязнью…» — одно из ранних (юношеских) стихотворений Лермонтова, типичная его философская лирика с исповедальным тоном. Лирический субъект всматривается в грядущее и обнаруживает не надежду, а внутренний холод и тревогу; жизненный путь видится ему заранее обречённым на разочарование. Это ранняя формула того экзистенциального скепсиса, который потом станет лермонтовской нормой («Нет, я не Байрон…», «И скучно и грустно»).

Жанр и композиция. Перед нами элегическое признание-монолог: от констатации чувства тревоги — к самоанализу и риторическим вопросам («зачем?») — и к безутешному выводу о пустоте будущего. Композиция градуирована: первая часть фиксирует эмоциональное состояние (страх, смутное предчувствие), вторая — рационализирует его, пытаясь объяснить причину, третья — подводит итог в форме горького обобщения.

Образ лирического героя. Герой — одиночка, сосредоточенный на внутреннем опыте, резко чувствующий «несовпадение» между мечтой и действительностью. Он уже не романтический бунтарь-пророк и ещё не «практик» общества; это психологический тип «лишнего человека» в зародыше: много рефлексии, мало веры в возможность самореализации и счастья. Его ключевые эмоции — боязнь, тревога, усталость от преждевременной «мудрости разочарования».

Смысловые доминанты и мотивы. Центр текста — мотив предвидения несчастливой доли: будущность не манит, а пугает; надежда воспринимается как самообман. С этим соседствуют мотивы одиночества и ненужности, «лишних» чувств, бессмысленности усилий. Важна оппозиция «мечта — реальность»: мечта ещё теплит огонь, но реальность заранее обесценивает его. В лексике преобладают абстрактные существительные («будущность», «надежда», «страдание», «счастье»), создающие философский регистр, и слова с мрачной окраской («боязнь», «тревога», «пусто»), формирующие ощущение внутреннего холода.

Поэтика. Стих написан традиционным для Лермонтова четырёхстопным ямбом с перекрёстной рифмовкой; чередование мужских и женских окончаний придаёт речи волнообразную интонацию размышления. Синтаксис — «рваный», с паузами и инверсиями; множество риторических вопросов и восклицаний имитирует живую внутреннюю речь. Звукопись опирается на шипящие и звонкие согласные (ж/з/ш), что усиливает ощущение «жужжащей» тревоги: само звучание строки гулко и настороженно. Частотны анафоры и параллелизмы (повторы начальных слов/структур), подчёркивающие навязчивость мысли и ощущение замкнутого круга.

Образы и символика. Поэма избегает пейзажной или предметной живописи, работает «чистыми» психологическими красками; мир показан через состояние героя. Оттого важны не картины, а оценочные определения, метафоры пустоты, холодного течения времени, «обманчивой надежды». Будущее — не дорога и не горизонт, а непонятная сила, от которой веет угрозой; сама «надежда» демаскирована как коварная иллюзия. Такой демифологизации идеалов у юного Лермонтова соответствует и общая «сдёрнутость» романтического покрова: герой видит «изнанку» мечты прежде, чем успел ею прожить.

Проблематика. Основной вопрос — о цели жизни и цене чувств. Есть ли смысл стремиться, если всё обращается в «пустоту»? Лермонтов отвечает парадоксально жёстко: сознание сильнее иллюзий, а потому — болезненнее. Знание «правды» не освобождает, а ранит; зрелость приходит как утрата утешительных мифов. В этом — особая этика Лермонтова: честность перед собой важнее утешения, даже если она оборачивается одиночеством.

Место в творчестве. Стихотворение упреждает позднейшие формулы лермонтовского мироощущения: «ранняя старость души», «недоверие к счастью», трагическое предвидение. Здесь уже намечены те же интонации и вопросы, что прозвучат позднее шире и глубже. Поэтому текст важен как «первый снимок» лирического героя Лермонтова — не бунтующего и не примирившегося, а зрячего и потому печального.

Итог. «Гляжу на будущность с боязнью…» — компактная элегия о прозрении, которое лишает иллюзий и дарит горькую свободу. Трезвость взгляда здесь — и сила, и источник боли: герой выбирает правду, но вместе с ней выбирает и одиночество, а будущее видит не как обещание, а как испытание.