Суровой осени печален поздний вид. Уныло спят безмолвные растенья. Над крышами пустынного селенья Заря небес болезненно горит. Закрылись двери маленьких избушек, Сад опустел, безжизненны поля, Вокруг деревьев мерзлая земля Покрыта ворохом блестящих завитушек, И небо хмурится, и мчится ветер к нам, Рубаху дерева сгибая пополам.

Это миниатюра о поздней осени — моменте на грани между умиранием природы и приходом зимы. Лирический наблюдатель фиксирует пустоту и неподвижность: растения «безмолвные», селение «пустынное», сад «опустел», поля «безжизненны». Почти всё в тексте — остывание, закрывание, остановка. Единственное движение — резкий рывок ветра в финале.

Образы и детали.
— Эпитеты создают эмоциональную температуру: «суровой», «поздний», «уныло», «болезненно», «мерзлая», «хмурится». Они работают как градация от печальной созерцательности к мрачной напряжённости.
— «Заря небес болезненно горит» — оксюморон: свет зарницы обозначен словом «горит», но оттенён «болезненно»; не тепло, а лихорадка неба.
— «Закрылись двери маленьких избушек» переносит внимание от природы к человеку: жизнь спряталась внутрь, сообщество как бы вымерло.
— «Ворох… блестящих завитушек» — зримая метафора изморози/инея или скрученной листвы на промёрзлой земле; слово «завитушки» добавляет осязательности и холодного блеска.
— Персонификации повсюду: заря «горит», небо «хмурится», ветер «мчится», дерево «в рубахе» (образ коры/листвы как одежды), которую порыв сгибает «пополам».

Композиция.
Движение камеры — от общего к частному и от статики к динамике:

1. Панорама поздней осени и небес;

2. Пустое селение, сад и поля — «мёртвая» середина;

3. Финальный всплеск: хмурое небо и налетающий ветер. Такая трёхступенчатая организация усиливает развязку: тишина рвётся внезапным порывом.

Звукопись.
Шипящие и свистящие («с», «з», «ш», «ж») создают ощущение холодного шороха и свиста ветра: «безмолвные растенья», «пустынного селенья», «завитушек». Тяжёлые гласные «о/у/а» задают низкий, глухой тон.

Ритм и форма.
Строфика — десятистишие с обрамляющими рифмами в двух четверостишиях и замыкающим двустишием: ABBA | CDDC | EE. Такой рисунок напоминает сонетный жест: «обозначить — развернуть — подвести итог». Рифмы чередуют мужские и женские, что добавляет плавности. Размер — регулярный силлабо-тонический (близок к ямбу с удлинённой строкой), соответствующий медленному, тягучему темпу наблюдения.

Смысловой центр.
Главная эмоция — не трагедия, а тягучая, «тяжёлая» печаль. Мир не умер окончательно, он «спит» и «хмурится» — это естественный цикл, но переживается как болезненный перелом сезона. Последнее двустишие с «ветром», сгибающим дерево «пополам», — кульминация образа суровости: природа не просто замолкает, её ломает.

В итоге стихотворение — о предзимнем оцепенении и о том, как в эту неподвижность вторгается холодная сила, подчёркивая хрупкость всего живого и беззащитность человеческого жилища перед сменой времени года.