Составить рассказ по картине А.К. Саврасова "Грачи прилетели".

Я вышел на окраину деревни ранним утром, когда снег уже не держал шаг, а под сапогом мягко чавкала талая земля. Над низкими избами тянулся серый, влажный небосвод, то и дело подсвеченный бледным мартовским солнцем. С колокольни, притулившейся на пригорке, тянулся негромкий перезвон — не торжественный, а домашний, будто для своих. Звон расплывался по лужам, смешивался с криками птиц и таял где-то за рекой.

Березы у церкви стояли в черных подтеках талого снега, с тонкими ветками, на которых висели темные птичьи гнезда. Я поднял голову — и увидел их: грачи вернулись. Первые круги по холодному небу, первые резкие “кра” поверх колокольного звука. Они садились неуверенно, как путешественники после долгой дороги, поправляли веточки, спорили, кому достанется лучшее место. Один грач принес длинную соломинку, не сумел приладить — и тут же подхватилась пара соседей, помогли, и соломинка легла как надо. В этих хлопотах была такая простая радость, что я невольно улыбнулся.

По дороге текли узкие ручьи, норовили прорезать в снегу новые канавки. У покосившегося плетня мальчишка в валенках запускал в лужу щепку, как кораблик, и провожал ее, подпрыгивая по кочкам. Откуда-то пахнуло дымком: видно, в одном из дворов затопили печь, сушили насквозь промокшие избы. Женщина в темном платке остановилась у ворот, посмотрела наверх — и, прищурившись, перекрестилась на колокольню и на птиц, будто благодарила за эту долгожданную возню над деревней.

Снег еще лежал целыми пластами, но в них уже зияли ниши проталин, и сквозь них пробивалась темная земля — мокрая, тяжелая, но теплая на взгляд. В голых ветвях берез звенела вода, капли одна за другой падали на серый наст и разбивались мелкими звездочками. Шум грачей то усиливался, то стихал — и казалось, будто сама весна пробует голос, разминается перед долгим разговором с землей.

Я постоял у крыльца пустой часовенки, прислушался к миру, который — не вдруг, не резко — возвращался к жизни. Зимние тени еще держались в оврагах, но свет уже принадлежал другому времени года. В этих неброских красках — сером небе, темных ветвях, в неприметной грязи у дороги — вдруг обнаруживалась надежда, очень простая и крепкая, как тонкая березовая веточка, на которой упрямо держится новое гнездо.

Грачи громко спорили, перекликались, и с каждым их криком в груди становилось легче. Я понял: вот он, неизменный знак — не в календаре, не в датах, а в этом звуке, в этой суете над деревней. Зима отступила. Можно снова думать о посеве, о дороге к реке, о первом теплом ветре. И я пошел дальше по мокрой тропинке, пока за спиной звенели колокола и хлопотали черные крылья, объявляя всему свету: весна пришла.